Алексей Чихачев о новом материале Финского института по международным делам.

Финский институт по международным делам (FIIA) на сегодняшний день выступает одним из ведущих аналитических центров своей страны и всей Северной Европы, занимаясь широким спектром тем с упором на вопросы европейской безопасности. В свете возросшей за последние месяцы дипломатической активности президента Франции Э. Макрона данная организация также решила не остаться в стороне и оценить вызовы и возможности для лидерства Парижа в тот период, когда раскол между ЕС и США продолжает углубляться. Приглашенным экспертом по данной теме выступила Б. Кунц, работающая в Стокгольмском институте исследования проблем мира (SIPRI) и активно сотрудничающая с рядом других западных исследовательских центров.

Автор начинает с напоминания о том, что Пятая республика обозначила желание выступать движущей силой дискуссий о европейской безопасности, строго говоря, вовсе даже не сегодня. Так, Э. Макрон начал двигаться в этом направлении еще на рубеже 2010-2020-х гг., когда выдвинул Европейскую инициативу вмешательства и пытался вдохнуть новую жизнь в статью 42.7 Лиссабонского договора (о взаимопомощи стран-членов ЕС). Однако в то время подобные идеи встретили слабый отклик в других столицах, поскольку большинство европейских стран продолжали рассчитывать на механизмы коллективной безопасности НАТО и конкретно на США. Теперь же контекст изменился, и французские предложения стали резонировать сильнее. Эксперт выделяет три фактора, сыгравшие решающую роль: изменение трансатлантических отношений при Д. Трампе; укрепившаяся общность европейцев в восприятии основных угроз; возросшая готовность Франции вовлекаться в общие усилия, в том числе на восточном фланге ЕС и НАТО.

Во-первых, отношение американского президента к европейским союзникам наглядно продемонстрировало для последних необходимость в «плане Б» – возвращении к стратегической автономии вместо полного упования на солидарность с Вашингтоном («план А»). Автономия, по словам эксперта, раньше считалась в ЕС маргинальной идеей как «голлистская иллюзия», глухой антиамериканизм. Однако на самом деле именно Франция ввиду ее долгого опыта пребывания вне военных структур НАТО (с 1966 по 2009 гг.) и меньшей зависимости от США в вопросах безопасности все это время смотрела на линию Вашингтона наиболее трезво. Да, в какой-то момент в Париже тоже были готовы согласиться с тем, что НАТО будет «главным форумом по безопасности в Европе», а идея отдельной «европейской обороны» нереализуема. Однако в ходе уже первого срока Д. Трампа французская дипломатия осознала, что уход США из Европы будет «постепенным и неизбежным», – главным образом, из-за их переориентации на соперничество с КНР. В 2025 г. эта тенденция подтверждается, поэтому «план Б» действительно важен как никогда.

Во-вторых, по убеждению эксперта, европейцам удается преодолевать свои прежние несовпадения в вопросе о том, откуда ждать основную угрозу – с востока (от России) или с юга (от миграций и международного терроризма). Пример Франции здесь тоже показателен, поскольку раньше она действовала в противофазе с остальной Европой. Не видя существенных угроз от Москвы лично для себя, нерешительно отреагировав на события в Крыму 2014 г. и поначалу не слишком активно участвуя в наращивании возможностей НАТО на восточном фланге, Париж считал наиболее тревожным направлением именно юг, не совпадая в этой оценке с очень многими из своих союзников. Поначалу Э. Макрон даже стремился поддерживать стратегический диалог с Россией, слишком верил в стабилизирующую роль баланса сил между великими державами и в итоге недооценил стремление последней «нарушить европейский порядок». Между тем, после 2022 г. он все же согласился с тем, что Россия стала угрозой для Европы на годы вперед, причина чему якобы кроется в характере ее правящего режима. Своеобразной вехой стала конференция GLOBSEC в Братиславе 2023 г., когда французский лидер в своей речи фактически извинился перед Восточной Европой за былые заблуждения и позитивно оценил движение Украины в ЕС и НАТО.

Соответственно, в-третьих, Париж стал предпринимать акцентированные шаги по военно-политическому сближению с отдельными странами континента, в целом более ярко проявлять себя как игрок на восточном фланге. В частности, было организовано присутствие французского воинского контингента в Румынии; вместе с Великобританией инициирована «коалиция желающих» отправить войска на Украину; обозначено намерение обсуждать значение национального ядерного арсенала с точки зрения безопасности всего ЕС. По мнению Б. Кунц, Пятая республика не ставит перед собой задачу полностью заменить США: ее обычные вооруженные силы слишком невелики, оборонный бюджет растет медленными темпами, тезис об открытии дебатов о ЯО нуждается в конкретизации. Скорее, речь идет о желании дополнить возможности Вашингтона, сформировать у европейцев общую стратегическую культуру.

Как заключает автор, будущее европейской стратегической автономии и возможной лидерской роли Франции в ней будет зависеть еще от двух обстоятельств. С одной стороны, остается открытым вопрос о том, насколько серьезным европейцы посчитают нынешний разрыв в трансатлантических отношениях и не станут ли просто дожидаться до возращения к «нормальности» после ухода Д. Трампа. С другой стороны, плохо поддается прогнозированию внутриполитическая ситуация в Пятой республике, где существует риск победы в 2027 г. крайне левых или крайне правых сил, разделяющих «суверенистский, пророссийский дискурс». Главные козыри, которые может предложить Париж своим союзникам, – это обычные вооруженные силы, наиболее боеспособные из всех европейских, и «сильную стратегическую культуру» как своего рода концептуальную основу для анализа вызовов, стоящих перед Европой. С точки зрения Б. Кунц, положительным сдвигом выступает то, что Франция научилась разговаривать со своими ближайшими соседями «по-европейски», выходя за рамки собственной интеллектуальной традиции и терминов, концептов, характерных для нее. Особое значение далее будет иметь совершенствование мини- и двусторонних форматов взаимодействия, включая продолжение франко-британского диалога, оживление тандема Парижа и Берлина, особые отношения с Польшей и сближение с государствами Северной Европы.

Статья Б. Кунц, по большому счету, представляет собой набор привычных для западной и, конкретнее, французской аналитики клише. Автор в очередной раз ссылается на изменившуюся политику США как главную причину, побуждающую Европу добиваться стратегической автономии. При этом совершенно упускается из виду тот факт, что, ратуя за автономию, Париж старательно подчеркивает взаимосвязь европейской оборонной интеграции и НАТО, а его политика именно сейчас четко встает на проатлантические рельсы. Сближение со странами Восточной Европы, которое эксперт преподносит как шаг в сторону реальной автономии, на самом деле едва ли можно считать таковым, учитывая желание этих государств всеми силами сохранять трансатлантические узы. Вопрос о возможной лидерской роли Франции в обеспечении безопасности Европы так и остается без внятного ответа; аргументы о стратегической культуре и вооруженных силах (на практике относительно небольших и недофинансируемых) смотрятся неубедительно. Наконец, серьезным минусом статьи является ее однобокий характер: Россия априори считается угрозой, а Франция как будто бы поступает правильно, вовлекаясь в конфронтацию. Идея о том, что настоящая дискуссия о европейской безопасности возможна только вместе с Москвой и при учете ее позиции, видимо, просто не приходит автору в голову.

Полный материал доступен по ссылке.